|
Семь лет назад Крутицы стали адресом Душепопечительского православного центра Иоанна Кронштадтского. Создал и возглавил Центр иеромонах Анатолий (Берестов). Вот к нему-то и едут, идут люди с надеждой (часто так и говорят: «Вы — последняя наша надежда») спастись, спасти близких от наркомании. И не только наркомании. «Мании» нынче разнообразны. Пока ждала отца Анатолия в тесном «предбанничке» перед регистратурой — он обещал взять меня с собой в реабилитационную общину для наркоманов, наслушалась разных историй. Незнакомые люди тут откровенны друг с другом — одна беда на всех: рабство, зависимость, созависимость… - Сын у нас пивной алкоголик. Страшное дело! — сокрушается пожилой мужчина, — десять бутылок «Сибирской короны» за раз. Думаю, в это пиво добавляют что-то. Ну, вроде 25 кадра, чтоб в подсознание загнать: «Хочу «Корону», хочу «Корону», умру без «Короны»! Он уже полная развалина, работать скоро не сможет. Попытаюсь зарегистрировать его здесь — как вы думаете, можно это без самого сына? Потом приведу за руку, хотя он уже далеко не подросток… - А у нас игромания, — печально откликнулась на рассказ сидящая рядом женщина. - Автоматы — деньги, деньги — автоматы. Как мечтали мы, чтобы сын в институт поступил. И поступил! А теперь забросил… Может, уговорю его прийти сюда, но помогают ли таким, как мы ? - А почему бы и нет? Я читал, здесь есть психоневрологи, психологи и батюшка, духовные беседы… Община находится в Дедовске. Это километров двадцать от окружной дороги, но путь долог из-за городских пробок, да еще и едем по напряженным трассам — по Москворецкой набережной, по Тверской улице. Самое время обстоятельно поговорить с отцом Анатолием, но у него без конца звонит телефон. Кому-то он отвечает на вопросы о судьбе своей концепции профилактики наркомании. Берестов должен представить ее на заседании попечительского совета Центра (почетный председатель совета — патриарх Московский и Всея Руси Алексий П), и уже от имени совета концепция будет передана в правительство и Совет Федерации. Кто-то напоминает о завтрашнем прямом эфире на радио. Потом вдруг разговор о курах-несушках: можно приобрести недорого, пополнить курятник общины. Водитель Давид, лихо перебрасывающий машину из ряда ползущего в ряд бегущий, успевающий при этом осенять себя крестом при виде храмов, обсуждает с батюшкой хозяйственные дела общины — что купить в первую очередь, что потом… - Община — второй этап реабилитации, — объясняет мне отец Анатолий между звонками. — В ней живут ребята, уже прошедшие лечение. Я это знаю: читала его книгу «Возвращение» в жизнь. Духовные основы наркомании. Наркомания и право», где изложен опыт работы Центра, трехэтапная программа реабилитации. (Журнал «Нарконет» публиковал главы из этой книги.) В ДПЦ первые (после регистратора) встречи обратившегося за помощью— со священником и врачом-наркологом. Осмотрев больного, врач решает, направить его в стационар для снятия абстинентного синдрома (ломки) или провести амбулаторное лечение. В стационар попадают немногие из-за ограниченных возможностей, в основном иногородние — по договоренности с Московским городским департаментом здравоохранения. Большая часть пациентов выполняет врачебные назначения в домашних условиях. Так что все силы направлены на активную амбулаторную работу. - Казалось бы, невероятно проводить реабилитацию, когда наркоманы остаются в прежней среде. Но мы проводим, и весьма успешно. Настаиваем, чтобы они не общались со своими товарищами по наркоте. И это условие, как правило, выполняется. Ведь остаются те, кто хочет избавиться от зависимости, кто осознал тупиковость ситуации. Хотя срывы бывают, — говорит отец Анатолий. — И меня больше всего беспокоят срывы алкогольные. Им же кажется, что пиво — это так безобидно, но алкоголь влечет и срыв наркотический. Мы стараемся держать подопечных в духовном тонусе. Я провожу занятия по субботам. Собирается большая группа, все остаются на службу. Стараемся, чтобы они еженедельно проходили исповедь и причащались. Хорошо помогает катехизаторская группа. Занятия проводят студентки педагогического факультета Свято-Тихоновского богословского института. Кстати, наши девочки из бывших наркозависимых. Многие бывшие подопечные помогают Центру, входят в группу поддержки. - А медики реабилитантам уже не нужны? - Почему же? Они наблюдаются у нарколога, периодически приходят на занятия с психотерапевтом. Получают при необходимости медикаменты. Ведь после прекращения приема наркотиков может наступить депрессия. И Святые Отцы писали: после того как у человека уходят страсти, у него развивается тоска по страсти. Это не что иное, как депрессия. Требуются антидепрессанты…
Вот и Дедовск. - Наш дом тут все знают и не любят, — говорит Давид, — хотя мы ничего никому плохого не сделали. Назовешь таксисту адрес «Улица Рабочая, тринадцать», а он пренебрежительно: «А, хутор»! История дома такова. Строил его один человек для себя, но влез в долги и вынужден был расплатиться с фирмой-кредитором «недостроем». Когда люди из фирмы как следует разглядели приобретение, схватились за голову — как достроить трехэтажную махину, да и зачем? Поскольку в этой фирме работает спонсор Душепопечительского центра, то решили подарить дом отцу Анатолию для благого дела. Он тоже в ужас пришел: работы — начать и кончить, все, что было возведено, обветшало. Сколько же средств надо, чтобы довести дом до ума?! И где их взять? И тут помог один небедный человек, банкир — дал денег… Машина въезжает в ворота, и обитатели дома высыпают на крыльцо — так семья встречает отца. Отец Анатолий показывает мне дом, светлый, просторный. Большая гостиная, трапезная, кухня, домовая церковь, мастерская, помещение для будущего зимнего сада, удобные кельи — спальни, говоря по-светски. А народу здесь проживает немного. — Община не должна быть слишком большой,— объясняет батюшка. — Десять человек — хорошо, максимум — двенадцать. Наркоманы — люди со сложной психикой, все может случиться. С ними здесь я — приезжаю каждый вечер, и мой помощник психолог. Инок — монах, иконописец. Он учится в Богословском институте, на иконописном факультете. Давид тоже прошел реабилитацию, хорошо справляется с хозяйственными делами, да и с более сложными проблемами, которые возникают в группе. Еще мой постоянный водитель — он тоже после реабилитации, — человек высокодуховной жизни. Так сообща и живем. Днем я в Москве в Центре, если не успеваю сюда к вечерней молитве, ее проводит инок. Ребята тут из Читы, Самары, Красноярска, Нижнего Новгорода… Лица женского пола в общину не направляются: девочек-наркоманок раз в десять меньше и их устраивают в монастыри. - Поначалу казалось, — продолжает отец Анатолий, - что с девчатами невозможно работать — все забивает страшный блуд. Но меняется их мировоззрение, психологический тип, и первое, что бросается в глаза, — меняются лица, становятся светлыми, радостными, очищенными: происходит преображение души. Отцу Анатолию очень хотелось устроить в Дедовске Душепопечительский центр — размеры дома позволяют, но городская администрация не разрешила, мотивируя тем, что здание расположено в квартале частной жилой застройки. Будут приходить наркоманы, будет притон!.. Что ж, это в духе нашего отношения к наркоманам: неужели их еще и лечить, неужели им еще и помогать!.. Кто-то выразил неприязнь автоматной очередью. Я видела следы стрельбы в одной из комнат и застрявшую пулю от «калашникова». Многие жители Дедовска — несчастные родители — обращаются к отцу Анатолию за помощью, а он вынужден отвечать: я здесь не принимаю, приезжайте в Москву. Община живет по строгому режиму. В 7.30 большая молитва, как в монастыре. Духовная беседа. В девять завтрак, затем работа, послушания. Работы много. Все сами делают по дому. Ремонт комнат, электрику. Оборудовали кухню. Готовят еду, стирают одежду, ухаживают за курами. Земли у общины, к сожалению, нет. Все хозяйство — курятник. Одно время реставрировали мягкую мебель— один реабилитант всех обучил. Брали заказы. Потом началось Люблино. Там будет филиал ДПЦ. Со спортивным залом, с кабинетами для различных занятий, с молодежным православным кафе — без спиртного, с ватрушками, хорошими видеофильмами, встречами с интересными людьми. Во всяком случае все это в планах, поэтому к зданию детского садика, который получили от района, делают большую пристройку. Намереваются открыть приют, если разрешат, чтобы брать под крыло беспризорных, отмывать, пролечивать. Потом их судьбу будет определять комиссия — детский дом или другие варианты. Сейчас идет подготовка документации для строительства храма. Как только будет получено разрешение префекта на строительство, начнут копать котлован. Ребята из общины очень хорошо работают в Люблино. А поначалу в общине с трудом налаживалась жизнь. Мешал легальный наркорынок: в наших аптеках свободно продаются кодеинсодержащие препараты, а кодеин — наркотик. Кто-то наглотается таблеток, становится неуправляемым. Некоторых батюшка выгонял. Постепенно обстановка оздоровилась. - Многое зависит от времени отсутствия наркотиков и контактов с наркоманами. И мы стоим на том, чтоб ни контактов, ни вина. Не разрешаю посещений. К одному парню постоянно ездила мать, которая немного помогала общине материально, и его отношение к нам изменилось: он не желал работать, говоря, что мать за него платит деньги. Теперь я и денег у родителей не беру.
Не помню момента, когда понял, что надо бежать за помощью. Первый раз реабилитировался в одной больнице под Читой. Вышел — сорвался. Вот и бросился к батюшке: слышал о Центре, об общине. Мне говорили: куда ты? Там же монастырский устав! Но, когда дойдешь до точки от наркотиков, уже ничто не пугает. В самолете у меня началась ломка. В Москве батюшка предложил ложиться в больницу. Я отказался. Решил переломаться насухую. И сразу вклинился в работу. Мы обустраивали храм. Потом работал в подвале. Каждый день обливался холодной водой. Не тянет ли к наркотикам? Почему не тянет? Тянуть будет долго. Вопрос в том, чтобы не затянуло. Самое сложное - осознать, что ты болен и набраться терпения для излечения. Покину общину, когда батюшка благословит. Он смотрит на нас, на каждого, переживает, думает о нашем будущем. Мы это чувствуем. Я, наверное, потому и радуюсь, когда вечером вижу батюшку в калитке. Этот человек дал мне лучик надежды, что все хорошо у меня сложится в жизни. У батюшки много дел, поэтому у нас должна быть ответственность. За себя. За этот наш дом. Илья (новичок): - Я пришел в общину на кумаре. Дома, в Красноярске, несколько раз лежал в больнице. Но выходишь — все заново. Мне советовали ехать в Москву, к отцу Анатолию. Батюшку в Красноярске знают. И я понял, что это мой единственный шанс. На наркотиках лет пять. Жизнь стала уже невыносимой. Страшно было по утрам вставать, страшно ложиться спать. Утром нет сил подняться, выйти из дому. Дозвонишься кому-нибудь из друзей — может, тебе принесут дозу. Нет — выползай на улицу, ищи. . Родители не знали о наркотиках. Года три-четыре кололся и удавалось скрывать. Илья выглядит очень усталым, хотя новички освобождены от всякой работы, три дня отдыхают, присматриваются к здешней жизни. Голос у него больной, надтреснутый. Отец Анатолий говорит, что только через несколько месяцев парень отойдет, воспрянет. Илья тоже решил «переломаться насухую», без лекарств. Хочет доказать себе, что способен к преодолению. Ему будет помогать то, что рядом Денис, который достойно перенес самое тяжкое. А можно ли, спрашиваю, говорить о его полной стабилизации? - Хорошая стабилизация, — говорит отец Анатолий, — начинается после двух лет трезвой жизни. Героин задерживается в нервных клетках до двух лет, поэтому два года — опасный период, чреватый возвращением болезни. Мы считаем людей реабилитированными только после двух лет. Те, которые прошли у нас реабилитацию в 98-м, 99-м, 2000-м годах, практически все (правда, нам удается следить лишь за москвичами) ведут нормальную жизнь. Среди них есть замечательные, удивительные, талантливые люди. Талантливейший адвокат, талантливейший кинорежиссер, отмечен премиями на кинофестивалях. Один возглавляет преуспевающую фирму. Другой работает прорабом на стройке и нам сейчас много помогает. Зимой уехал от нас молодой человек и сейчас он в лучшей белорусской хоккейной команде. Жил у нас примерно год, окреп. Спрашиваю ребят, тяжело ли переносится замкнутость пространства? Забор, одни и те же лица… Забор, он, конечно, ощутим. Но батюшка составляет хорошую программу. Ездили на рождественские чтения, на концерт камерной музыки. Частые поездки на стройку в Люблино — это тоже смена обстановки, активная работа. И в общину приезжают интересные люди, бывшие наркозависимые. Чудес не бывает? В книге отца Анатолия меня поразили страницы о действии на наркоманов первой исповеди. Хотя лживость — одна из характернейших особенностей болезненного состояния их душ, исповедь предельно откровенна. Они каются в самых тяжелых грехах, мои собеседники это подтверждают. Давид говорит, что иногда люди с первой исповеди и первого причастия перестают колоться. Чудес нет. Это батюшка умеет разговорить, помогает раскрыться. Он сразу дает понять, что нечего стесняться. И ты, выговариваясь, видишь, как перед многими виноват — перед матерью, перед девушкой… Плакать от горя и вины хочется… Отец Анатолий считает, что на новичка действует «эффект массы» — есть такое понятие в психологии. Когда человек первый раз приходит в храм и видит много молодежи, которая молится, исповедуется, на него это действует очень сильно. И конечно, многое зависит от личности священника. Надо уметь провести исповедь. Отцу Анатолию это удается. Он врач-невропатолог. Всю жизнь работает с детьми, подростками, молодежью. Преподаватель института — ассистент, доцент, профессор. Ему ли учиться общению? Священнослужитель с 1991 года. В том году, защитив докторскую диссертацию, он, профессор кафедры нервных болезней 2-го Московского мединститута, был назначен директором реабилитационного детского центра для инвалидов с детским церебральным параличом. Два года трудился на этом посту. Ушел в связи с тем, что принял монашество, но ему было позволено остаться профессором кафедры. Потому что, приняв монашество на Валааме, послушание он проходил в Москве, на Валаамском подворье. Здесь организовал благотворительный медицинский кабинет. Сложилась группа врачей, готовых помогать людям безвозмездно. Но в 1996 году, после выхода его книги о вреде оккультизма, пошел такой поток людей, пострадавших от этого самого оккультизма, что он обратился к патриарху с просьбой благословить на создание Душепопечительского центра. - Я возглавил Центр и служу в трех наших храмах: при Институте трансплантологии, при Институте наркологии и на самом Крутицком подворье. Много приходится ездить по стране. Как нарколог помогаю организовывать православные центры реабилитации наркоманов. В Магадане, Владивостоке, Чите, скоро поеду в Хабаровск… Создается центр в Ухте, в Новосибирске… Действуют, в Иркутске, в Вологде, в Белгороде. Помог организовать центр в Варне. Кстати, в нашей общине проходил реабилитацию болгарин из Варны. Ничего, нормально общались: языки похожи, а потом он стал понимать по-русски. Сейчас участвует в создании общины у себя на родине…
Свидетельства очевидцев Можно ли использовать опыт православной общины в государственных реабилитационных учреждениях для наркозависимых? Этот вопрос задаю Евгению Владимировичу Шевченко, начальнику отдела межведомственного взаимодействия в сфере профилактики управления Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотиков по Московской области, и Петру Германовичу Линкову, заместителю начальника аналогичного отдела управления Федеральной службы по городу Москве. Они побывали в Дедовске и высоко оценили организацию всей жизни общины, результаты ее влияния на наркозависимых, о которых свидетельствует статистика. Евгений Шевченко: - Такие общины - наиболее приемлемая форма реабилитации. Они в духе времени - мы поняли наконец-то, что без нравственного, духовного воспитания с наркоманией не справиться. В Дедовской общине — в основном совершеннолетние. А ведь сколько у нас наркозависимых детей, подростков! Поэтому в реабилитационных учреждениях должны быть объединены силы государства — образования, здравоохранения — и церкви. Я не говорю о каком-то обязательном воцерковлении — это воля родителей или самого подростка, но церковь обязательно должна присутствовать. Без духовного начала трудно что-то изменить. Петр Линков: - Мне община любопытна как человеку светскому. Никого сюда насильно не загоняют, нет охранника с автоматом. Все приходят по собственному желанию и остаются. Это заставляет задуматься о роли наставника в трудной для человека ситуации, об энтузиазме, подвижничестве. При общении с отцом Анатолием понимаешь, как велика сила его влияния… Петр Германович затронул важный вопрос — кадры. С их поиска надо начинать. В книге отца Анатолия есть главка об основных ошибках попечителей на втором этапе реабилитации. Обратимся к пунктам 7 и 8. «Неуважительное или даже презрительное отношение к молодым людям со стороны местных жителей, администрации, родителей, сотрудников Душепопечительского центра». «Формальное отношение, без выражения любви и участия к судьбе подопечных со стороны священников, врачей, психологов и других душепопечителей. Такое отношение быстро улавливается молодыми людьми, и они перестают их уважать, теряют к ним доверие, а это очень плохо сказывается на их реабилитации и порой сводит на нет все старания душепопечителей». На первом издании книги я прочла посвящение: «Наркоманам, моим самым дорогим и близким друзьям и чадам и тем, кто от всего сердца желает им помочь». Тамара Александрова
P . S . Редакция обращается с Госнаркоконтроль МО и Истринского района, а также к администрации области с просьбой защитить реабилитационную общину в Дедовске от всяких нападок со стороны местной милиции.
|