Удар бича

Уже в 1992 году на Парламентской ассамблее Совета Европы бы­ла высказана обеспокоенность эскалацией активности сект и иных неформальных образований.

Но в последующие годы эта активность катастрофически возросла и поток сектантства буквально захлестнул страны СНГ, и в первую очередь Россию. Уже в 1996 году ее Государственной думой было принято обращение к президенту Российской Федерации “Об опасных последствиях воздействия некоторых религиозных организаций на здоровье общества, семьи, граждан России”. Оно заканчивалось следующими словами: “Государственная дума предлагает считать религиозную безопасность российского общества важным приоритетом национальной безопасности наряду с военной, политической, экономической, экологической и социальной”.

Рост этой духовной агрессии неуклонно продолжается, приобретая наиболее изощренные, опасные формы.

С-с-секта!.. Это слово даже звучит, как удар бича. Трудно представить, сколько немыслимых трагедий скрывается за этим коротким определением. Сколько истерзанных душ, изуродованных судеб, незаживающих духовных ран. Люди, прошедшие огонь и воду, вдруг становятся беспомощны, как дети, теряя своих близких в этой адской пропасти. Ничто не помогает: ни уговоры, ни угрозы, Будто какой-то мясник расчленяет родные души. Вместо жизни — пустые глазницы, вместо разума — набор красивых слов без смысла. Вместо личности — марионетка. Вся система ценностей переворачивается: в самом сокровенном оказывается изуверская пошлость, в том, что казалось незыблемым, — пустота. В сектантстве, как в кривом зеркале, отражаются болезненная гримаса современного мира, все грани его искаженного бытия.

Сегодня вся человеческая личность поделена идеологами и духовными водителями сектантства на сферы влияния, все ее несовершенство “классифицировано” — как в личном, так и в общественном плане. В целом — это слаженно работающий духовный институт, кажущаяся разрозненность отделов которого лишь прикрытие. По этому поводу возникают ассоциации с жизнью мира хищников, участвующих в природе в процессе, называемом “естественный отбор”. Только здесь подобное происходит в духовно-психологическом измерении.

Но поскольку сектантство паразитирует на религиозном миропонимании, предполагающем переход человеческих исканий в сферу сакрального, где и олицетворяются лучшие чаяния или становятся предельно пагубными заблуждения, то и следствия этого раз­рушительного труда непредсказуемы. Специалисты, изучающие проблему сект, хорошо знакомы с людьми и даже с целыми сообществами, где не приходится даже говорить о какой бы то ни было духовной или психологической реабилитации (хотя такие попытки и продолжаются), настолько глубоко поражена человеческая личность.

Очевидные уродства и аномалии сектантства страшны, но самое страшное в сектантстве то, что идеально маскируется под потенциально лучшее в общественной морали. Когда уставшему человеку говорят: “Брат, ты устал, присядь, отдохни”, — он садится; и когда в современном Содоме вдруг раздается голос о “чистой любви” — во многих еще что-то оживает. Так действуют сектанты. И именно за еще не потерявшими человеческий облик они устраивают охоту.

Секты и так называемые нетрадиционные духовные течения необходимо четко разделить на те, в которых имеют место явные извращения, и на те, которые разными путями стремятся исправить ставшие нормальными аномалии самого общества. Кому-то это покажется парадоксом, но именно последние представляют собой особую опасность в связи с трудностью распознавания их истинной сущности. Возможно, только с совершенно особых позиций неложного духовного разумения. Сектантство отражает в квинтэссенции как позитивные, так и негативные явления общественной жизни, но и то, и другое имеет в секте отличную от обыденной природу. То, что в обществе может считаться добром, в секте, как правило, есть прикрытие зла. То, что в обществе является злом, отклонением от все же существующей нормы, — в секте это соответствие ее духовной основе.

В основном общественное мнение возмущается той или иной формой экстремальной аскезы, часто имеющей место в сектах. Но аскеза сектантов — это путь, где часто его внешние проявления копируют лучшие религиозные традиции, а вектор направления его - прямо противоположный. И чтобы это понять, необходимо иметь серьезную духовную опору.

Небольшой пример. Целые тома исписаны заключениями разных комиссий, изучавших деятельность сект. Среди прочего, они находили “нарушения в нормах питания”, в частности речь шла об «агрессивной диете» при проверке каких-то сектантских поселений (допустим, лжехриста Виссариона).

Почему такое внимание секты уделяют еде? Ответ однозначный: пост утончает духовное восприятие, способствуя более тесному контакту с духовными силами — с любыми . Если в Богооткровенной религии речь идет о приближении к Богу, в том числе и посредством здравой аскезы, то во всем остальном абсолютно та же “технология” ведет к прямо противоположному. Вот и все.

А для людей неискушенных внешне все выглядит одинаково. Тонкие нюансы им не видны, тем более что деятельностью сект возмущается общество в основном сугубо атеистическое...

Здравомыслящий человек имеет право делать то, что не нарушает определенных общественных законов. Он может жить в уединении или в общине где-нибудь на природе, строить свой быт по своему усмотрению и т. д., если это касается сект, удаляющихся от мира. Так же поступали и святые. Вроде бы так же. Но цель их была противоположная. Святые стремились к духовному, нравственному совершенствованию, сектанты хотят просто спрятать свою паству от мира.

Выявление таких тонкостей чрезвычайно сложно, особенно когда оценку этим явлениям дает нерелигиозное общество. Понятно, что социальная среда возмущается социальными же аномалиями. И понятно, что именно эта сторона является темой дискуссий и обсуждений. Но ведь основная стратегия сектантства — духовная, и именно в этой области выстраивается его фронт. Однако общественность полностью дезориентирована в духовном отношении. Поэтому вопрос, насколько действительно понята истинная, внутренняя сущность сектантства, основы тактики и стратегии, более чем существенный.

К сожалению, очень далеки мы сегодня от понимания этих глубинных процессов, от той брани, которую вели православные отцы, руководствуясь словами апостола: “ ...потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных ” (Еф. 6, 12).

Роль сектантства и отношение к нему на Западе и у нас, по идее, должны быть кардинально различны. По крайней мере, так было до сих пор. Хотя благодаря некоторым сектоведам и общественным деятелям на этой ниве уже образуется некоторая схожесть.

Когда некоторые отечественные ученые предлагают в качестве панацеи разработки американских специалистов, это похоже на то, как некоторые наши психологи предлагают для решения жизненных проблем людям славянской, православной духовной и ментальной ориентации те же психологические “американизмы”. Которые уже, мягко говоря, “заштамповали” весь мир.

В подавляющем большинстве сектанты — противники всякой культуры как устойчивой формы; это, как правило, явные или замаскированные духовные космополиты.

Единственное, на чем еще как-то держится позиция сектоведов Запада - на возможности различения сектантской идеологии относительно того христианства, которое там еще осталось. Но и то, что осталось, претерпевает дальнейшие “реформы”. Идеологи сектантов непостижимо быстро приспосабливаются. Все идет к некой середине: в то время когда западное христианство теряет последние крохи апостольского наследия, все формы современного сектантства обретают единую псевдохристианскую основу, а подобная тенденция и является одним из главных признаков именно последней мировой религии, по святоотеческому учению.

Различие возможно только там, где есть еще Православие, наследие христианства апостольского, с бесчисленными объяснениями того, как во все времена отличить добро от зла и ересь от истины. Пока это есть — есть “эталон”. Там, где его нет, не с чем и сравнивать.

Изяслав Адливанкин, заведующий миссионерским отделом ДПЦ.

 


 

назад