|
- Владимир Иванович, какова сегодня наркоситуация в Московской области? - Обратимся к последней статистике. По данным на конец 2004 года на диспансерном учете состояли 9112 человек, страдающих наркозависимостью, 746 - токсикоманиями. И больше всего – 108029 – хронических алкоголиков. На профилактическом учете в результате, как мы говорим, «употребления психоактивных веществ с вредными последствиями» состоят 16964 человека (алкоголь), 2230 (наркотики), 1232 человека (ненаркотические вещества). Посмотрим статистику по «слабому полу». На диспансерном учете с 18379 женщин с диагнозом хронический алкоголизм, с наркоманиями - 1456, с токсикоманиями - 59 женщин. И, наконец, несовершеннолетние. На диспансерном учете с хроническим алкоголизмом - 74, с алкогольными психозами - 4, с наркоманиями - 19 человек, а с токсикоманиями - 298 (!). Вы, конечно, обратили внимание на цифру «298». Наибольшие темпы роста были связаны именно с токсикоманиями. Количество зависимых в 2004 году возросло за год на 46 %, в основном, за счет несовершеннолетних. - Некоторые эксперты утверждают: чтобы получить реальное представление о наркоситуации, официальные цифры надо умножать в 7, а то и в 10 раз... - Я, конечно, знаю об этих давних рекомендациях ВОЗ, которые впрочем, не были столь категоричны. Не могу утверждать, что каждый наркоман и алкоголик находится в поле нашего зрения. Но коэффициент 7 или 10... Результаты будут некорректны - в этом убежден и я, и большинство наркологов. Здесь нет правила, общего для всех. В крупных мегаполисах (таких, как, например, Москва) возможны значительные расхождения в цифрах, а в маленьких городах, поселках они минимальны. Хочу предупредить ещё об одной распространенной ошибке. Журналисты, да и не только они, порой складывают две цифры: состоящих на диспансером и профилактическом учетах, называя всех наркозависимыми. На самом же деле путем этого простого арифметического действия они получают количество людей, употребляющих наркотики. Наркозависимыми считаются лишь те, кому выставлен на основе клиники заболевания медицинский диагноз. - Расскажите пожалуйста, о возможностях областной наркологической службы. - Помощь тем, кто в ней нуждается, оказывают Московский областной и 14 самостоятельных муниципальных наркологических диспансеров. Часть из них имеет стационары. Действуют 4 отделения в областных и 10 в муниципальных психиатрических больницах, 8 - в общесоматических. Там, где нет диспансеров, есть как минимум наркологические кабинеты с дневными стационарами. И два дневных стационара для детей и подростков. Сложнее всего дела обстоят с реабилитацией. В Московской области несколько таких центров в структуре наркологических учреждений. И благодаря федеральной программе – есть два центра для трудновоспитуемых подростков в системе народного образования. Но всего этого явно недостаточно. Пожалуй, лучше всего работает служба в Королеве, в Орехово-Зуево, Подольском, Одинцовском, Химкинском, Люберецком, Щелковском районах. Отличная организация, высокопрофессиональный кадровый потенциал, врачи стремятся идти в ногу со временем, в штатной структуре есть все необходимые специалисты, для лечения, реабилитации, профилактики. Конечно, есть в области учреждения и послабее, но со своей основной задачей - оказание помощи больным зависимостью, они справляются. В этом году ожидаем ввода в действие большого наркологического комплекса в Орехово-Зуеве. Он строится (кажется, единственный в России) по специальному проекту для наркологического учреждения при промышленном предприятии. Благодаря усилиям правительства, министерства здравоохранения, губернатора Московской области Б.В. Громова строительство практически завершено. - Скажите пожалуйста, хватает ли службе квалифицированных кадров? - Не хватает врачей-наркологов, психотерапевтов, медсестер, а особенно социальных работников. К тому же многие «совместительтсвуют», нагрузка при этом на каждого из них возрастает. - Владимир Иванович, о чем больше всего сегодня болит голова у главного нарколога области? - Есть такая глобальная проблема, она касается не только нас. Это передача муниципальных учреждений на областной уровень. Наши диспансеры, кабинеты и т.д. будут финансироваться не через муниципальный, как до сих пор, а через областной бюджет. Каким образом это все будет проходить? Не сократится ли для муниципальных образований значительный объем помощи, которую они получали до настоящего времени. Мы допускаем и такое. К тому же административно-территориальная реформа предполагает, что в Московской области вместо 73-х муниципальных образований возникнет не менее 300. Отсюда необходимость реорганизации службы, во всяком случае ее перестройка. - Как можно объяснить то, что срок пребывания ваших больных в стационаре сократился, что они вообще не спешат обращаться в диспансеры? - В советское время минимальный обязательный курс лечения для больных хроническим алкоголизмом составлял 45 дней, а практически они находились у нас не менее четырех месяцев. То же касалось и наркоманов. А сейчас - сколько получится. Решает сам больной. Прежде существовал механизм удержания. Сейчас же удержать его может лишь искусство врача, комфортные условия, реабилитационные мероприятия - вот все это имеет значение. Заметьте, нас никто не ограничивает, больной может пробыть в стационаре столько, сколько необходимо. Но они уходят. Прошел острый период и … до свидания. Заставить его остаться, даже если мы уверены: это необходимо для лечения, не имеем права. - Вы считаете, что необходимы какие-то репрессивные меры? - Думаю, элементы принуждения должны быть. Но заниматься этой проблемой должны органы здравоохранения, а не спецслужбы. Необходим какой-то хорошо продуманный протокол, документ Минздрава, который был бы одобрен Минюстом, все действия должны быть обоснованы законом. Дело в том, что никто не может изменить клинику заболевания. И именно клиника диктует организацию помощи, а не наоборот. Кстати, один из симптомов болезни, с которым имеют дело наркологи - анозогнозия, то есть, непризнание болезни. Как я уже говорил, многое зависит от квалификации врача, помощи психотерапевта, от того, насколько хорошо разработана реабилитационная программа. И вроде все есть: подробные протоколы ведения больных, программы... Но, помните? Ладно писано на бумаге, но забыли про овраги… А по ним ходить... И нельзя забывать: есть категория больных, которым только длительная изоляция, или, как мягко говорят, «длительное удержание в программе» поможет некоторое время не беспокоить общество и более-менее соблюдать нормативное поведение в специально созданных условиях. Теперь о том, почему обращаются реже. Действительно (это подтверждает статистика), интерес к официальным медицинским учреждениям у наркозависимых падает, они реже обращаются за помощью в наркодиспансеры. Расширяется контингент больных, получающих лечение анонимно. Дело в том, что сегодня у них большой выбор. Появилось много коммерческих структур, оказывающих наркопомощь. Причем, в частных клиниках не ставят на учет. - Но ведь это дорогое удовольствие? - Конечно. Только платные услуги оказывают и в государственных больницах. Я, например, у себя категорически запрещаю такую практику, потому что убежден: программа бесплатных обязательных гарантий при социально-значимых заболеваниях должна выполняться в полном объеме. Но не обольщайтесь, абсолютно бесплатной помощи для наркомана нет. Он все равно что-то кому-то платит и не расписывается в ведомости. И когда есть выбор, люди, страдающие зависимостью, всегда предпочтут безучетную частную медицину. - Как с вашей точки зрения будет развиваться наркоситуация в дальнейшем? - Многое зависит от экономики, социальной политики, от того, как будут жить люди. Если структуры, которые сейчас созданы и нацелены на борьбу с незаконным оборотом наркотиков, будут действовать слажено и активно, негативные тенденции могут снизится. Когда спрос есть, а предложение снижается, то и спрос падает. Некая константа – определенное количество больных наркоманией - будет существовать всегда. За последние пять лет мы наладили мониторинг страдающих наркозависимостью и обратившихся в лечебные учреждения. Межведомственное взаимодействие – тоже реальность. Многое делается органами образования, молодежными организациями в плане профилактики, появились волонтеры. Все это положительные моменты. Не утихают, правда, споры (и на последнем совещании наркологов об этом шла речь), правильно ли передавать органам образования профилактику и реабилитацию. Некоторые считают, что все необходимо централизовать и унифицировать, и в этом видят залог успеха решения проблемы. Почему? Одно дело - доктрина лечебная. И совсем другое - доктрина профилактики разных слоев населения. Зачем же все унифицировать? Я отношусь к тем, кто полагает: это помешало бы индивидуальному подходу к каждому. Очень важен уровень оказания помощи. Мы иногда говорим: не хватает средств и денег. Не всегда так. По большей части не хватает уровня организации, настойчивости приведения своих замыслов в действие. Не хватает достаточной жесткости контроля за исполнением принятых решений. Говорят: давайте больше платить врачам. Конечно, я как врач не скажу: надо платить меньше. Но не считаю, что повышение заработной платы способно что-то изменить к лучшему. Может быть, преждевременно говорить, но все-таки наметилась тенденция к стабилизации. Надо с одной стороны посмотреть как она будет развиваться в течение нескольких лет, и с другой стороны – эти несколько лет поработать лучше, качественнее, чем в предыдущие годы. - Владимир Иванович, вы доктор с большим стажем, у вас старая врачебная школа. Можно личный вопрос? Что больше всего огорчает вас в современной медицине? - Грустно, но мне кажется, что в последнее время вымывается основное из предназначения врачебной профессии - милосердие. Высокая квалификация - хорошо, способность делать высокотехнологичные операции - замечательно, но формализация взаимоотношений врача и больного становится общей бедой, общим признаком российского здравоохранения. Увы, таков наш нынешний образ жизни. P . S . Он еще в школе знал, что станет психиатром, хотя медиков в родословной не отмечено. Почему? Может быть, потому, что неподалеку от центра маленького провинциального Валдая была психиатрическая лечебница и лица докторов, которых он мальчиком постоянно встречал на центральной улице, разительно (как казалось тогда) выделялись. А, может быть, потому, что очень много читал, увлекался историей, философией, поэзией, любил поэтическую метафору. Во всяком случае говорил, что если бы психиатров готовили на философском факультете, поступил бы туда. Он окончил Смоленский медицинский институт и до сих пор считает, что более интересной области в медицине, чем психиатрия, нет. Интервью взяла Софья СТАРЦЕВА
|